Жил- был ножик. Сначала он не был осторожен и привлекал своим совершенством  всех. Из-за  него спорили. Каждый хотел обладать им.  Его воровали и прятали. Его находили и отбирали. Он ужаснулся, когда два брата стали вырывать его друг у друга -  ведь он никого не хотел ранить, а пришлось. И маленькая потная ладошка вдруг стала окровавленной. «О, вот как я могу? – подумал нож. – Да я опасен…»
И он женился. Коричневая кожа обвернулась вокруг него, щелкнула кнопка застежки, всё, лежи тихо! Когда надо будет, тебя выпустят, но чтоб возвращался домой к десяти. Задерживаешься? Позвони, я волнуюсь…
Это было тягостно. 
«Да, ты отличная, коричневая, повернута ко мне нежным замшевым боком, но, моя дорогая, ты на свете не одна. Не тебе меня контролировать, ведь я легко могу разрезать тебя. Ведь я тебя просто щадил, а ты уж и рада сделать из моей любви – клетку».
И он развелся. И начал жить в свое удовольствие. 
Отрезал этикетку от льняной блузки. Блузка тосковала по нему  три месяца, пока ее не облили томатным соком. Тогда  у нее появилась настоящая причина для печали; ведь теперь ее носили только дома, она стала цениться не больше халата, надо было срочно возвращать былую красоту…
Нож красотой запятнанной блузки не интересовался. Он уже строгал жердочку для клетки с канарейками. Роман был недолгим,  но ведь и короткие отношения могут быть страстными.
Потом он порезал колбасу. С отвращением. Неужели никого другого нельзя было найти? Фи… жирная…  Еле отмылся.
Отхватил кусок лимона. Да, девушка, от встречи с ножом у лимонов бывают потери…  А как вы хотели? Любви без страданий? Присыпьтесь сахарком!
Скучно. О, как скучно. Не веселей, чем в футляре. 
И вот, наконец: ночь, электричка, черные тени, и он ныряет, под крик и вой, кому-то под ребро, и понимает  смысл своей жизни, свой дар - пугать и спасать, и, пьяный от крови, довольный, как сытый удав, медленно выползает, нажравшись чьей-то печенки.  
Дома,  успокоившись в лунном пятне, он удовлетворенно думает: « Хорошо, что я  там был…»
Да, хорошо.  Иначе что стало бы  с тем, сероглазым и упорным,  с  тем,  кто  тогда,  в детстве,  не отдал тебя брату? Закричал от боли,  но руку не разжал…  
Спит нож. Впервые – спокойным сном.